Последний раз в Новый Афон мы ездили отдыхать как раз перед украинскими событиями в 2013 году. Счастливые после 2008-го абхазы принимали россиян с распростёртыми объятиями.
От границы до Афона нас вёз мощный накачанный таксист-частник, больше похожий на охранника или вышибалу, но с предупредительной уважительной улыбкой. На «Мерседесе»! Он сам так отрекомендовал свою машину, приглашая нас в поездку. И с виду это действительно был чёрный мерс-универсал. Хотя внутри он выглядел скромно.
Водитель сразу предложил нам открыть окна: «Чтоб свежий воздух там…» «А кондиционер?», - возмутился я. «Да понимаешь, брат, что-то он не работает. Я с ним не разобрался ещё. Но у нас же какой воздух!» Бэушный мерс, увы, не имел комфорта, сравнимого даже с моей «Калиной». Но – «Мерседес»!
Мы поехали наугад, в самой середине сезона, ни с кем не договариваясь. Я просто прошёлся по домикам первой линии с огородом у моря. Всё, разумеется, было занято. Но одна хозяйка слегка замялась, дескать, комната забронирована, но гости приедут только через три дня… Прекрасно! За это время мы найдём себе постоянное жильё.
Мы прожили у гостеприимной абхазской семьи целых четыре дня. И за это время успели перезнакомиться со всеми их постояльцами и соседями по большому общему пляжу, на который выходил хозяйский огород с шеренгами перцев и мандариновыми деревцами.
Разные там были люди, но одна встреча запомнилась особо.
На соседском участке, за условным забором, вроде ленточки, шла стройка пятиэтажного гостевого дома. Точнее, пятиэтажным он был только со стороны моря, с другой стороны к дому вплотную примыкал резкий подъём. А потому первый этаж полностью утопал в скале. Второй шёл полуподвалом. И только на третьем этаже пространство шагало от окна до окна. Как и на четвёртом. А пятый вообще уже был мансардным.
- Оригинальная конструкция, - кивнул я в сторону соседской стройки. – Это, интересно, себе или туристам?
- Конечно, чтоб сдавать, - тихо улыбнулась хозяйка, не глядя на меня.
Она при разговоре старалась не поднимать взгляд и, получалось, что говорила как бы исподлобья. И очень смущалась этой своей привычки.
- А кто строит? Кто-то из ваших?
- Нет. Москвич какой-то. Говорят, депутат Госдумы. Ну, через наших, конечно. Напрямую-то нельзя. А то грузины опять всё скупят и вернутся.
В Абхазии эта тема особо болезненно воспринималась местными. Целые улицы с пустыми двухэтажными домами и пришедшими в запустение мандариновыми садами до сих пор оставались нетронутыми. Среди новой жилой постройки нет-нет, да и мелькали брошенные дома с окнами без стёкол. Их никто не трогал. Хозяева бежали ещё в 1993-м и теперь жили в Грузии. Один местный армянин признался, что соседи на всякий случай присматривают за этими участками, чтоб никто ничего не растащил. Помнят прежних хозяев и надеются, что когда-нибудь их дети или внуки вернутся. Потом. Когда кончится война.
Я бывал в Абхазии ещё в детстве и юности, в 1970-х и 1980-х годах. Это был благодатный край, в котором жильё стоило баснословно дорого. Тебе были безмерно рады и очень по-доброму, с милейшей улыбкой обсчитывали и обманывали на базаре, в магазине и кафе. А в ресторанных ценах не было копеек. Счёт начинался с рубля.
Была в той советской Абхазии и ещё одна особенность. В прекрасных приморских городах практически не было абхазов. Я обратил на это внимание в Гаграх. Город, в основном, населяли грузины и армяне. По крайней мере, они были заметны. Занимали ответственные посты. Да и просто держали себя настолько самоуверенно, по-хозяйски, что было понятно без слов, - ты в Грузии, а не в какой-то там Абхазии.
Однажды наш милейший знакомый, грузин, пожилой хозяин квартиры, где мы остановились, разговаривал с нами во дворе пятиэтажки, где в виноградной беседке уютно примостился столик со скамейками для игры в нарды. И вдруг чуть обернулся к каким-то работягам, остановившимся с другой стороны беседки. (Парни, не видя нас, разговаривали о чём-то своём). И что-то отчётливо и сердито произнёс им на непонятном нам языке. Парни тут же отошли в сторону, с недовольным бурчанием себе под нос.
- Что такое? – не поняли ситуацию мои родители.
- Ничего особенного, - снова мило улыбнулся хозяин. – Так. Абхазы. С гор спустились.
И вновь продолжал беседу в прежнем добродушном тоне. А нам отчего-то стало не по себе. Даже тогда, в 15-летнем возрасте, я почувствовал неловкость от того, что только что при мне самых обычных людей признали вторым сортом. За что?
Но это было в середине 1980-х. Прошло больше тридцати лет. Абхазы отвоевали свою независимость от Грузии. Обычные рядовые грузины бежали. Частично их дома и участки у моря занимали те, кто спускался с гор. Но в основном, даже и не занимали, а просто строили новые дома, подобно тому, что уже возвышался над нашим общим пляжем.
На стройке постоянно копошились небритые работяги-строители. Мы видели их, когда возвращались домой после купания. Если наши взгляды пересекались, строители приветливо улыбались нам. А мы им.
Откровенно говоря, мне было немного неловко ощущать себя отдыхающим рядом с этими скромными тружениками, которые как муравьи таскали наверх кирпич и цемент, замешивали раствор. И даже разговаривать при этом старались негромко, как-то по-своему гортанно, чтоб не потревожить отдыхающих.
Однажды вечером, вернувшись с пляжа, я решил попробовать домашнее вино не на общей веранде, где было полно народу, а в старой беседке за домом. В ней на скамеечке сидели двое строителей. Старый и молодой.
- Можно?
- Конечно, конечно…
Они дружелюбно заулыбались и закивали. Я присел напротив и поставил поллитровку с ярко-красным напитком на середину стола.
- Попробуем?
Пожилой чуть смутился. Но не стал обижать гостя. Что-то сказал молодому, и тот моментально откуда-то достал два стакана. Быстро протёр их виноградным листом.
- Мне совсем чуть-чуть, - с хитрым прищуром произнёс пожилой строитель.
- А ему?
- Нельзя, - он опять улыбнулся. – Молодой ещё.
Обернулся к парню и что-то сказал на своём языке. Перевёл фразу. Парень расхохотался и закивал, дескать, раз отец так говорит, значит, так и надо.
Попробовали. Вино было молодым, терпким, как обычно на Кавказе. Я поднял вопросительный взгляд на своего соседа. Дескать, как? Тот кисло улыбнулся и чуть поморщился.
- Не то?
Он как-то неуверенно пожал плечом.
- Нет. У нас делают по-другому. Не так. Мягче, что ли…
- Где у вас?
- В Ткварчели.
- Где?
- Это город такой здесь в Абхазии. Грузинский. Не слышали? Ткварчал.
- Ну, как же. Знаменитый город горняков. Там же добывали уголь на разрезе. В советское время.
Он поднял на меня удивлённый взгляд.
- Вы там бывали?
- Нет. Но слышал много хорошего.
Он закивал благодарно.
- Да. В советское время, когда наш комбинат работал, было хорошо жить. Зарплаты были хорошие. Сейчас такого нет. Комбинат закрылся. Работы нет вообще…
Он перевёл дыхание, чтоб сообщить мне самое главное.
- Мы грузины. Понимаете? Абхазские грузины. Через границу нам нельзя. Уйдём в Грузию, обратно абхазы не пустят. В Россию на заработки поедешь, больше в Грузию не попадёшь. А у нас там родные. Могут пока к нам приехать-уехать.
Он вдохнул запах вина, но пить больше не стал.
- А я в России жил в восьмидесятых. При СССР. В армии служил в Сибири. А потом остался на БАМе. Мы там тоннели пробивали. Зарабатывал так… Домой ехать не хотел. Уехал при перестройке. Ещё до войны. Эх, лучше бы остался…
Он поднял взгляд на кустарник, за которым в закатном зареве накатывали волны.
- А вы откуда? Из Москвы?
- Нет, почему. С Урала. Из Оренбурга. Вы не знаете, наверно.
- Ну, как же, - он улыбнулся затаённой улыбкой, словно вспомнил что-то очень приятное. - Орская тушёнка. Оренбургская область. Банка с полосками и с быком. В армии выдавали. Самая вкусная тушёнка, что я ел в жизни.
Он обернулся к сыну, тщетно пытавшемуся понять, о чём идёт речь. И долго рассказывал. Мягко, по-доброму. Наверно, и про армию, и про БАМ, и про банку тушёнки, показавшуюся тогда высшим лакомством.
А потом вновь обратился ко мне. И произнёс с горечью:
- Они уже даже языка не знают. Английский. А зачем он нам? Нужны мы им там в Америке. Здесь вот хоть абхазы работу дают… Лучше бы в Сибирь уехал. В Россию. Но куда? Здесь семья, дом.
Снова посмотрел на темнеющее небо и море. Чуть замолчал и выдохнул, наверное, самое сокровенное:
- Какой страна была!.. Как мы её…
И оборвал себя на полуслове.
- …просрали? – закончил я фразу.
Он кивнул.
И вновь замолчал, прислушиваясь к несмолкаемому шуму вечернего прибоя.
Свежие комментарии